Вадим Павлович ЦыпленковМОЯ ФИЛАТЕЛИЯСанкт-Петербург
|
|
||||||||
П.В.Цыпленковым по авторской рукописи | |||||||||
View V.Tsyplenkov Guestbook
Sign V.Tsyplenkov Guestbook Еще 50000 гостей бесплатно на Вашу страницу: узнай как! More than 50000 visitors to Your page (free of charge): click to know! |
С этого момента и начинается собственно поиск - исследование, знакомство с историей всего двух простых марок. Скажу больше: не марок, а процессов, протекавших в нашей стране на протяжении от первых дней революции, а может быть и более раннего периода и до наших дней.
Из каталога 1928 года под редакцией Ф.Г.Чучина узнаем, что две исследуемые нами марки были изготовлены при Временном правительстве Керенского, а выпущены в продажу лишь Советской властью. Кто же такой этот Федор Григорьевич Чучин (1883-1942г.), который мог заявлять такое, "искажая историю этих марок"?
Читаем: "Федор Григорьевич. Чучин - человек из плеяды закаленных большевиков-ленинцев, член КПСС с 1904 г., профессиональный революционер, участник трех революций". Это ведь его называли отцом Советской филателии. После Октябрьской революции Чучин - председатель коллегии ВЧК по ликвидации безграмотности. Он работает под руководством председателя Главполитпросвета Н.К.Крупской. В трудные 20-е годы Чучин сплотил крупнейших знатоков русской и советской филателии (В.В.Веркмейстер, С.П.Крестовников, Б.С.Пашков, Б.П.Раевский, В.Ф.Спальве-Блумберг, Л.К.Эйхфус) и увлек их идеей создания отечественных каталогов, которые вышли в 1924 и в 1928 годах. В сентябре 1922 года под редакцией Чучина стал выходить журнал "Советская Филателия". И как мы уже упоминали в 1923 году было образовано Всероссийское Общество филателистов (ВОФ), которое в 1925 г. стало обществом коллекционеров, а в 1927 году Чучин был избран первым почетным членом общества.
И вот вновь в 1966 году создается ВОФ, а его активисты дружно начинают кампанию по исправлению "ошибки", допущенной Ф.Г.Чучиным в первых каталогах. Ошибка эта состояла в том, что в каталоге 1924 года указывалось, что эти две марки есть "издание Керенского", и датировался их выпуск 1917 годом. В каталоге 1928 года указывалось, что марки эти были заготовлены еще в 1917 году буржуазным Временным правительством и только в продажу они поступили при Советской власти.
Вероятно, статья Карлинского не полностью убедила всех филателистов в том, что марки №1 и №2 вышли в свет, когда тарифы, к которым они были подготовлены, уже были отменены. С целым рядом статей на эту же тему выступил председатель Московского общества филателистов правофланговый советской филателии П.Ф.Мазур. При тех титулах, что он носил, трудно усомниться в осведомленности автора, если, конечно, он не подчинился чьему-то приказу. О таких случаях "приказов свыше" мы могли в то время лишь подозревать, а узнавать о фактах стали лишь в годы "перестройки" и после распада советского государства. "Тайна слова "приказ", - пишет Чернов в 1995 году. - Приказывалось сделать. Никого не интересовало, как! Попробовать объяснить, что невозможно или не кинуться выполнять немедленно, было самоубийственно".
Вспомним, что на учредительной конференции в 1966 г. выступал министр связи СССР Н.Д.Псурцев, который еще в 1961 году указывал, что изданию почтовых марок придается важное политическое значение.
Солидные и авторитетные авторы статей о первых советских марках ограничивались, как ни странно, лишь упреками в адрес Чучина, да аргументами типа "такого быть не могло". Так, К.Бернгард, отмечая как существенную ошибку то, что в каталоге советских марок 1948 года, составленном А.С.Чумаковым, выпуск советских марок начинается с эмиссии 1921 года, а не с первых революционных марок. Более того, о марках первого революционного выпуска неправильно указано, что они заготовлены в 1917 году буржуазным Временным правительством и только поступили в продажу при Сoветской власти, что является повторением неверной формулировки из каталога 1928 г. под редакцией Ф.Г.Чучина. Эту грубую ошибку, не имеющую ничего общего с действительной историей подготовки, изготовления и поступления в продажу марок, названных В.Н.Подбельским первым революционным выпуском почтовых марок РСФСР, повторили издатели зарубежных каталогов. Действительно, в каталоге Цумштейн (1956 г.) эти марки относятся к периоду Временного правительства.
Мне же представлялось вот что. Кто как не Чучин, будучи современником и участником тех событий, мог знать подробности происхождения этих марок. Оказывается, не все так просто. Сами оппоненты Чучина замечали, что к этому времени стало модно критиковать Чучина. В.Стальбаум в статье "О глубине исследования" пишет: "Несомненно, что филателистические каталоги под редакцией Ф.Г.Чучина, в том числе и каталог "Земские почтовые марки", далеки от совершенства. Составленные и выпущенные почти полвека назад, они отразили невысокий уровень исторического исследования 20-х годов". Для большей убедительности автор делает ссылку на Ленина, приводя цитату из его работы. "Чтобы это был действительно фундамент, необходимо брать не отдельные факты, а всю совокупность относящихся к рассматриваемому вопросу тактов, без единого исключения". Вот мы и посмотрим далее на примере появлявшихся в журналах статей, как вырос уровень исторического исследования событий первых лет советской власти к концу XX века.
Статьи П.Ф.Мазура о двух марках появлялись в журнале "Филателия СССР" в 1968 г. (№№ 10, 11, 12), 1970 г. (№№ 2, 10), 1971 г. (№6), 1972 г. (№12), 1973 г. (№1), 1978 г. (№11). Вероятно, под влиянием этих "убедительных" статей в брошюре к филателистической выставке "70 лет Великого Октября" читаем: "Московский коллекционер П.Мазур установил, что в 1917 году марки в обращение не поступали… (а Чучин разве говорил другое?). Марки вышли при Советской власти".
Но ведь об этом говорил и Чучин, современник событий тех лет.
Длительный поиск принес успех. В газете "Известия" от 12 октября 1918 года была обнаружена заметка, где, в частности, говорилось: "С 15 сего октября поступают в продажу и обращение новые революционные марки. И.Рубин разыскал в архиве циркулярное письмо Народного комиссариата почт и телеграфов: ... новые революционные марки должны поступить в обращение 25 октября старого стиля ко дню торжеств завоевания рабочекрестьянской власти". Даже здесь приведены две различные даты. Возможно, и тогда не было еще ясно, когда эти марки поступят в обращение. А вот далее автор брошюры делает исключительно смелый вывод, что: "Скорее всего, правительство Керенского отказалось от их выпуска, испугавшись слишком уж революционного сюжета". Этот вывод автора наводит на мысль, что его больше интересовало показать реакционность временного правительства, а не история выхода первых марок Советской России. Автор статьи не мог разрешить себе даже представить, что у "главарей" Временного правительства вроде Керенского, которые громко кричали: "Свобода, Равенство и Братство" и которые сбросили царские короны с двуглавого орла, могла вызвать симпатию Мозолистая рука, разрубающая цепь. Такой сюжет марки даже повышал бы их авторитет в массах, а вот введение новых резко повышенных тарифов на пересылку писем авторитета бы не прибавило и было, на мой взгляд, более веским аргументом для задержки выпуска новых марок, если они даже и были бы напечатаны. Однако, многие авторы все же основной упор делали на революционность сюжета марок и реакционность и буржуазность Правительства. Думаю, что такое могли писать только те, кто даже не предполагал, что найдутся и среди "коммунистов" такие, кто разрушат "завоевания рабочекрестьянской власти", а на орла двуглавого короны вновь водрузят.
В журнале "Советская Филателия" №10 за 1987 г. читаем: "В марте 1917 г. появилась карточка с текстом. Издана она в Петербурге, других данных об этом почтовом вестнике Февраля пока не обнаружено, но ясно, что к Временному правительству выпуск отношения не имеет". Возможно, автор прав, но когда читаешь, то невольно возникает вопрос, если данных нет, то на каком основании ЯСНО? Где "фундамент"?.
И самое интересное во всем этом то, что ясно бывает чаще всего для тех людей, которые эти события не переживали, в них не участвовали, а знают об этом только "по долгу службы" и по учебной литературе, а это не всегда однозначно. Так, например, мне самому при сдаче экзамена на аттестат зрелости в школе (после связанного с войной перерыва в 10 лет) пришлось изменить взгляд на фигуру Шамиля с освободителя народов Кавказа на английского ставленника.
Во всей истории с первыми марками РСФСР можно только удивляться тому, что крупные специалисты-филателисты так долго убеждают всех в своей правоте. Процесс этот не закончился вплоть до 1990 года (статья О.Бухова) и далее. К тому времени, когда были отпразднованы юбилеи этих марок, сначала как революционных (табл. 25), а позже и просто, как первых Советских, вновь появляются исследователи, интересующиеся историей выхода этих марок. Так в 1991 году появляется статья В.Харитонова "Когда были выпущены советские марки №№ 1 - 2?". Автор в начале статьи приводит ряд фактов, противоречащих схеме, предложенной П.Ф.Мазуром, предлагая свою гипотезу. Однако, в своей гипотезе автор старается показать, что марки эти печатались уже советским правительством хотя и до Октябрьских событий и даже до мая 1918 г., когда утверждались Подбельским. Автор пытается примирить Мазура с Чучиным и не опорочить сами марки какой-либо причастностью к ним Временного правительства. Редакция журнала, пропустив такую "весьма спорную" статью, постаралась в свою очередь тут же показать и доказать правоту Мазура и не состоятельность доводов Харитонова.
В статье от редакции говорится: "А теперь, уважаемые читатели, обратимся к документам закрытых архивов". Ю.Хелемский пишет, без всякого смущения, что о первых революционная марках, вышедших в обращение в октябре 1918 года, известно практически все (вот это фундамент и глубина исторических исследований! - В.Ц.), и далее из "архива спецхрана" приводит телеграфное сообщение Наркомата почт и телеграфов о том, что 25 октября должны поступить в обращение первые революционные марки стоимостью в 35 и 70 коп. "Означенные марки с указанного числа будут действительны для оплаты почтовых отправлений". Надо признать, что такие доказательства не только не убеждают, но наоборот даже настораживают или убеждают в том, что этому автору все равно, что писать, лишь бы печатали. Все, что преподносится, как из архивов "спецхрана", было уже известно, и Чучин говорил ведь об этом же. "Фундамент" пока оказывается весьма непрочным. Без знания событий того времени очень трудно остановиться на какой -либо гипотезе, чтобы никого не обидеть своими домыслами: ни Мазура, ни весь революционный порыв правящих в филателии видных деятелей того времени. Правильнее сказать: правивших в то время, когда шли слишком активные поиски доказательства Советского происхождения первых двух марок.
Вероятно, корректнее будет рассмотреть собственно происхождение самих марок и изменения некоторых та рифов того периода. Так, тариф до 1917 года на пересылку городских писем составлял 5коп., а иногородних - 10 коп. В феврале 1917 г. началась революция, а 2 марта к власти прихо дит Временное правительство во главе с князем Львовым. Заметим, что за время своего существования до Октября (в течение 8 месяцев) состав этого правительства менялся 4 раза. Князя Львова сменил Керенский.
Несмотря на частые перемены в составе правительства, уже в апреле 1917 года Министерство почт и телеграфа Временного Правительства проводит конкурс на революционную почтовую марку. Конкурс состоялся и жюри, в состав которого входили известные художники А.И.Бенуа и С.П.Яремич выбрали рисунок Р.Зарриньша "Рука с мечом, разрубающим цепь". Таким образом, этот рисунок действительно можно считать символом революции и даже Февральской.
По этой причине мне кажется странным, когда некоторые авторы усматривают в этом рисунке "пафос Октябрьской революции", свершившейся лишь через 6 месяцев.
В том же апреле 1917 года в журнале "Филателия ", издававшемся в Петрограде торговцем марками Э.Эйхенталем появилась заметка "Новые марки". Напомним, что художнику Зарриньшу принадлежали рисунки многих дореволюционных марок России. После Октябрьской революции он покидает Россию, как и торговец марками и издатель журнала "Филателия" Эйхенталь, который обосновался в Эстонии.
Продолжая свои рассуждения о судьбе этих двух марок, могу полагать, что поскольку Временное Правительство было буржуазным, то вероятно и состав чиновников почтового министерства по сравнению с "царскими временами" изменился не существенно. Разве что менялись министры. Поэтому можно допустить, что раз уж прошел конкурс и марка была принята, а типографии работали, выпуская в больших количествах новые открытки и марки старых образцов, то и новую марку могли начать печатать первым тиражом. Не очень убедительно В.Ильинский в своей статье пытается показать, что эти марки в 1917 году не печатались. Как доводы в пользу утверждений, что марки при Временном Правительстве не печатались он выдвигает следующие причины: изменения тарифов (т.е. не соответствие номиналам марок), недостаток специальных красок, бумаги и т.д. Наивно полагать, что после Октябрьской революции сразу же появились в избытке и краска, и бумага, и чиновники министерств стали относиться доброжелательно к новому правительству, да и о тарифах не следовало бы забывать. Не так все просто. Была у Временного Правительства и бумага, и краски, поскольку печатали маркированные открытки, на марках которых был (новый послереволюционный) орел уже без царских корон. Печатались марки старых образцов и, более того, из статьи Д.Минчева мы узнаем, что в 1917 году в Петербурге были отпечатаны 11 румынских почтовых марок.
Ссылки некоторых авторов на то, что Временное Правительство не успело из-за кратковременности своего существования выпустить эти марки тоже наивны. Известно, что в Париже в период Коммуны были выпущены марки, хотя Коммуна существовала менее 3-х месяцев. Нам известно также, что первая Российская марка была утверждена к печати 20 октября 1857 г., а в конце того же года она уже появилась в продаже. Меньше 2-х месяцев понадобилось для её выпуска (издания). И не следует забывать, что министерством предписывалось введение этой марки в обращение с 1 января 1858 года. Следовательно, в министерстве знали, что для выпуска марки из печати достаточно двух месяцев.
Из всего, сказанного выше можно сделать вывод, что, если марка не была введена в обращение при Временном Правительстве, была какая-то серьезная причина, о которой в филателистической литературе пока строятся только смутные и малоубедительные догадки. По моему представлению, как я уже говорил. Временное Правительство могли пугать не революционность рисунка марки, а необходимость введения новых повышенных почтовых тарифов, о которых в Правительственных кругах уже велись споры. Замечу сразу, что здесь я не столько утверждаю, сколько рассуждаю, пользуясь доступными мне литературными сведениями. Прошу и читающего эти строки порассуждать - могло ли такое быть? Может быть, у кого-то имеются и более убедительные сведения и документы? А пока рассмотрим положения с тарифами.
В августе 1917 года вводится новый тариф, по которому иногороднее письмо оплачивается маркой в 15 коп., а открытка в 5 коп. Для выпуска в обращение новых марок этого ещё не достаточно. И вот пока обсуждались тарифы и менялись составы Правительства, свершилась Октябрьская революция.
Первым министром почт и телеграфов был назначен Николай Павлович Авилов (Глебов). До декабря 1917 года почтовый тариф оставался прежним. Поэтому и имеются сведения, что первый министр рассматривал проекты новых почтовых марок с разными номиналами с рисунком меча.
Таким образом, после Октября почта работает, а новых марок еще нет, и используются запасы старых марок. Более того, как и при Временном Правительстве печатаются марки дореволюционных выпусков, о чем позже мы, возможно, поговорим более подробно. Конечно, это не означает, что о выпуске новых советских марок никто не думает. Гринберг пишет, что уже с весны 1918 года предпринимаются попытки изготовить оригинальную советскую марку. В декабре 1917 года министром почт и телеграфов был назначен "левый" эсер П.П.Прошьян и в феврале 1918 года вводится новый тариф (35 и 70 коп.) - это был первый советский тариф. Весной же 1918 года под руководством наркома просвещения А.В.Луначарского и при участии наркома почт и телеграфов проводится конкурс на советскую почтовую марку. Особо отметим, что на представленных проектах новых марок была надпись "Республика Россия", выполненная, по новой советской орфографии. А далее, из той же книги Гринберга неожиданно узнаем, что Нарком почтель одобрил рисунок художника Р.Зарриньша - "рука с мечом". (Но ведь это уже было при Временном Правительстве, и Зарриньш не был победителем на конкурсе весной 1918 года, а, возможно, в это время он уже не был и в Петербурге! - В.Ц.). И марки, пишет далее этот автор, достоинством 35 и 70 коп. поступили в обращение к первой годовщине Октября, т.е. в ноябре 1918 года (по новому календарю!).
Но на самом деле это было несколько иначе. В.Кулаков в воспоминаниях о художнике Натане Альтмане эти события и этот конкурс описывает по-другому. Он пишет, что на конкурсе, организованном весной 1918 года Наркомпросом (нарком Луначарский) по созданию первых революционных марок, побеждают проекты марок Натана Альтмана (1 место) и С.Чехонина (2 место). Однако, эти проекты пришлись не по вкусу (очень странное выражение) работникам наркомата почт и телеграфов и, напирая на экономическую сторону, что под этим скрывается? Наркомпочтель выпустил в обращение уже подготовленные … Таким образом, надо понимать, что марки "рука с мечом" уже были подготовлены еще до проведения этого конкурса?
В.Ильинский иначе трактует этот факт: "Такова сила таланта, что в 1918 году на конкурсе, объявленном уже Наркомпочтелем и Наркомпросом РСФСР, "Рука с Мечом, разрубающим цепь" была признана лучшим рисунком". А как же первое место проекта Альтмана?
Возможно, в то время существовало ещё и более высокое место, которое занял проект Зарриньша? Не удивительно, что так можно запутаться и запутать читателя. Остается неясным: для чего проводился конкурс в 1918 году, если в 1917 г. марки о мечом номиналами 7, 10, 14, 15 и 20 коп. уже утверждались первым советским наркомом почт и телеграфов Н.П.Глебовым-Авиловым?
И вот, что пишут знатоки этого допроса П.Мазур и Б.Обухов о появлении первых революционных марок Советской России. "На листе с эскизами марок "Рука с мечом" рукой Н.П.Авилова рядом с 15 копеечной маркой написано "Утверждаю. Нарком /подпись/". Произошло это не ранее последних чисел октября 17 года, но и не позднее второй половины декабря, т.к. в конце декабря уже был новый нарком. В этих пределах и находится, как считают авторы, день подписания "путевки в жизнь" для первой революционной марки. А далее эти же авторы пишут, что "сама утвержденная 15 копеечная марка в обращение не вышла" т.к. в феврале 18 года вступили в силу советские почтовые тарифы, согласно которым иногороднее отправление стало стоить 35 коп., а заказное 70 коп. Напомним, что марки с такими номиналами готовились и при Временном Правительстве, но не было соответствующего тарифа.
Далее читаем: "Эти номиналы и легли в основу первого советского выпуска, приуроченного к годовщине Великой Октябрьской социалистической революции". С него, как утверждают эти авторы, ведет фактический отсчет своей истории наша филателия.
На наш взгляд было бы меньше мороки, если бы все авторы так же дружно считали, что история нашей российской филателии берет начало вообще с первой почтовой марки или, на худой конец, с первой российской марки, история которых ясна. А вот с маркой с "Рука с мечом" не все ясно и поиск продолжается.
В феврале вступает в силу новый тариф, а новых марок нет. Да еще и министр почт - эсер! Но вот 11 апреля 1918 года назначается новый нарком почт Вадим Николаевич Подбельский, который готовит к выпуску новые марки. Однако, уже с 15 сентября 1918 года вводится новый тариф: письмо местное 15 коп., иногороднее 25 коп. И опять не ясно, под какой тариф и под тариф ли выпускались новые марки? Под старый февральский или под новый, в который эти номиналы плохо вписываются?
А вот и еще новое открытие, проливающее яркий свет на темное прошлое двух простых марок. В журнале Филателия СССР (№11 за 1990 год) появляется статья О.Бухова. Теперь уже не Обухова соавтора П.Мазура, а О.Бухова (Б.Обухов входил в это время в состав редакции этого номера журнала). Название статьи интригующее: "Гознак: хранится в фондах".
Первое, на что обращает внимание автор, это две первые советские марки на картоне, знаменитые (правда, чем они знамениты автор не уточняет, надеясь, что это всем ясно и давно известно читателям журнала). Знаменитые на весь филателистический мир рисунки "Рука с мечом". И только потом автор замечает более ранние марки России. И еще, что очень важно, обнаруживает надпись наркома "Утверждаю" 22 мая 1918 года, а далее пометку, когда марки поступили в производство: 27 мая 1918 года.
Надеюсь, что авторам всех этих статей известно, о чем мы ранее упоминали, что уже в конце 1917 года издатель журнала "Филателия" Э.Эйхенталь в №11-12 (1917 г.) писал, что "вскоре после праздника Св. Пасхи выйдут новые русские марки 35 и 70 коп. номинала". Я не могу сказать, как менялись дни Пасхи в 1918 году, но, когда я писал эти строки Пасха совпадала с 5 мая. Таким образом, можно полагать, что эти марки уже готовились в типографии зимой 1917-1918 года, а вопрос об изменении почтовых тарифов в то же время обсуждался в правительстве. Эйхенталь все это тогда хорошо знал, т.к. был торговцем марками и контактировал с высокопоставленными чиновниками тогдашнего министерства почт, еще "буржуазными". Вероятно, и министры и наркомы почт могли (должны были!) это тоже знать.
Таким образом, не краски и бумага удерживали Временное правительство от выпуска новых марок и не особая революционность рисунка этих марок, а боязнь введения нового резко повышенного тарифа, что в их неустойчивом положении делать было, вероятно, весьма рискованно.
В ряде публикаций как довод о том, что Подбельский утвердил к использованию уже готовые марки, авторы видят факт, что он утвердил их со старым наименованием государства и со старой орфографией: имеется буква "i", отмененная в 1918 году. Правда В.Ильинский пишет, что на марках сохранилось прежнее (со старой орфографией) название страны - "Россiя", так как новое название - РСФСР еще не получило широкого распространения. Не думаю, что это был бы веский аргумент для наркома-коммуниста-большевика, поскольку уже в январе 1918 года было введено новое название государства PCФСР, т.е. задолго до утверждения Наркомом марок-победителей конкурса, а с октября 1918 года в обязательном порядке была введена и новая орфография.
Ранее мы говорили, что на втором конкурсе эскизы марок уже имели новое название государства. Можно предположить, что новые марки со старым названием страны и старой орфографией печатались ранее изготовленными печатными клише, а возможно, и печатались значительно раньше, до введения новых правил.
И наконец, нельзя так просто отмахиваться от фактов гашения этих спорных марок еще в 1917 году. Если такое действительно было, то странным кажется утверждение, что нарком В.Н.Подбельский утвердил те образцы новых марок, которые были приняты на конкурсе еще в бытность Временного правительства, к производству только 22 мая 1918 года. Возможно, он все же утвердил их, как указывают некоторые, к использованию для оплаты корреспонденции, т.к. они уже ранее были напечатаны и их запасы попросту не использовались, а в марках имелась острая необходимость. И еще возможно, что и при Советской власти утверждались к печати эти марки вторыми и третьими тиражами. Находим же мы сведения о том, что после Февральской революции министерство почт продолжало работать, и печатались, например, новые маркированные почтовые карточки в достаточно больших количествах и с новым типом марок. Заготовив эти знаки почтовой оплаты "для себя", буржуазное министерство почт и телеграфов фактически снабдило ими молодую Республику Советов!
В трудные годы послереволюционной разрухи неизрасходованный тираж использовался почтой РСФСР для самых разнообразных целей.
Почему бы с марками (если они уже заготовлены) не поступить так?
Ни для кого не является секретом, что в первые послереволюционные годы Советской власти в почтовом обращении находились различные старые царские дореволюционные марки, как почтовые, так и непочтовые (сберегательные и др. Табл. 26). Некоторые из этих марок использовались вплоть до 31 марта 1923 года, а некоторые дореволюционные марки даже печатались новыми тиражами уже после революции специально для нужд почты. Поэтому вполне правдоподобно утверждение В.Богословского, что вскоре после Февральской революции правительство Керенского заготовило свои почтовые марки нового образца, достоинством 35 и 70 коп., с изображением руки, разрубающей мечом цепь, однако, выпустить эти марки в обращение Временному правительству не суждено было.
Следовательно, эти марки могли быть использованы позже, т.к. оригинальные советские марки появились только в 1921 году, а нужда в почтовых марках была, если использовались разные суррогаты типа сберегательных и контрольных марок, для нужд почтового ведомства. Иногда даже без разрешения на то наркомпочтеля. Марки же 35 и 70 коп. достоинства были изъяты из обращения в апреле 1921 г., а в 1922 году они вновь используются уже с надпечаткой как почтово-благотворительный выпуск. В ноябре 1922 г. на таких же исходных марках делается надпечатка "РСФСР ЦКПГ обмен", и они используются как марки контрольного сбора по заграничному филателистическому обмену. И наконец, с января 1924 по февраль 1925 г. эти же марки используются как доплатные, с типографской надпечаткой текста "доплата ... коп. золотом" и нового номинала. А далее совсем интересно: на почтовых марках РСФСР (так говорится в каталоге 1970 года) делается новая надпечатка уже в 1932-- 1933 годах (и все на тех же двух марках).
А вот из статьи в журнале "Филателия СССР", (1989 г., №12) мы узнаем, что в коллекции автора данной статьи имеется советская марка достоинством 70 коп. с надпечаткой "Временная земская власть Прибайкалья". Автор сетует на то, что недостает документа о выпуске этих марок. Вероятно, нет и сведений о том, как и когда они попали в Прибайкалье. То же относится и к маркам использованным на Украине и других наших территориях, которые какое-то время могли быть и отрезаны от центральной части России враждебными правительствами и их войсками. Этим я хочу подчеркнуть, что исследуя историю выхода в свет только двух простых марок, филателисту приходится знакомиться со сведениями по истории гражданской войны и др. документами. В этом собственно и заключен интерес исследовательской работы.
Возможно, и прав был В.Харитонов, предполагая, что марки эти печатались уже в конце 1917 года или в начале 1918 в расчете на новые тарифы и стали поступать малыми партиями в обращение с февраля 1918 г. А как оправдать декабрьское гашение - ошибкой работника почты? Читаем далее и становится ясно, что хотел сказать автор. Он пишет: "Само собой разумеется, что факт выпуска этих марок в обращение в первый раз не в октябре - ноябре 1918 года, а в самом начале этого года не меняет того, что это есть первые революционные марки и что они выпущены при Советской власти. А кто с этим спорил - Ф.Г.Чучин? Ведь, как мне казалось, весь вопрос заключался не в этом, а в том, когда эти марки впервые печатались!
Во всех статьях на эту тему прослеживается одна тенденция - доказать, что эти марки советские и любым способом убедить, что при Временном правительстве они не печатались, а печатались уже после Октябрьской революции. Поэтому некоторые авторы усматривают в рисунке этих марок пафос Октябрьской революции, а то, что Временное правительство, признав лучшими эти марки, их не печатало, объясняют тем, что они уж очень революционны, на них "Мозолистая рука рабочего".
Интересно, как бы в этом случае поступила редакция журнала со статьей Ф.Г.Чучина? Вероятно, этому корифею и участнику событий отказали бы в связи с недостаточной глубиной разработки данного вопроса и низким уровнем исторического исследования. Думаю, что, решай редколлегия этот вопрос в двадцатые годы, филателисты все же допустили бы к публикации рукопись чекиста Чучина, учтя, что ВЧК, уже с декабря 1917 года занималась не только борьбой с неграмотностью и помощью беспризорным детям!
Допустим, что после февральской революции 1917 года рассматривался вопрос о новых почтовых тарифах и печатались первые тиражи марок, ведь проект этих марок прошел конкурс и был утвержден уже тогда, несмотря на их "большую революционность". Почему же тогда, эти марки нельзя признать революционными?
Или задача "исследователей-филателистов" заключалась в том, чтобы полностью отстранить Временное правительство от этих марок? Зачем, если при Временном правительстве они не были в обращении? Ведь именно Чучин, современник тех событий, утверждал, что в обращение марки ввели при Советской власти.
Представим себе, что марки были заказаны за границей, что, в этом случае они иностранные, а не наши?
И вот наконец, почти через 30 лет от начала этой кампании читаю статью от редакции в журнале "Филателия СССР" (№11 за 1991 год), которая начинается опять очень обнадеживающе: "А теперь, уважаемые читатели обратимся к документам "закрытых" архивов, ставших теперь открытыми, и частично (как жаль, что все еще не полностью! - В.Ц.) проливающих свет на рассматриваемую здесь проблему". Под заголовком "Марки Наркомпочтеля. Год 1918". Мы ждали новых убедительных доказательств, а оказывается все то же, что и раньше было известно:. "Выпуск марок РСФСР, которые в нашем каталоге носят номера 1 и 2, были приурочены к первой годовщине Октябрьской революции. Вот так и новость! Каким же секретным ранее документом редакция журнала доказывает это?
Вот этот документ: "Телеграфное сообщение Наркомата почт и телеграфов РСФСР ко всем местным почтово-телеграфным учреждениям №Ц 4012 (циркулярно). 7 октября 1918 г. 25 октября должны поступить в обращение первые революционные марки стоимостью в 35 и 70 коп. с рисунком "рука с мечом, разрубающим цепь". Никаких открытий, если вспомнить, что торговец марками Эйхенталь о таких марках писал в первые месяцы февральской революции! А знал Эйхенталь это, вероятно, от Адлерберга - члена Петербургского общества коллекционеров и высокопоставленного чиновника Министерства почты. Он, однако, не мог предполагать, что выпуск этих марок приурочат к годовщине Октябрьской революции.
А есть ли документ о их печатании? Есть ведь оказывается и такой документ, уже упоминавшийся в статье О.Бухова, в которой говорится, что в печать эти марки приняты 27 мая 1918 года. Как долго пришлось искать этот документ, лежавший, можно сказать, на поверхности!
В связи с этим почему-то вспоминается статья И.Нехамес из журнала "Филателия СССР", (№12, 1989 г.) под названием "Вокруг одного сюжета". Оказывается, и с помощью марок можно фальсифицировать историю. Мягко говоря, допускать ошибки, которые несколько искажают историю.
Думаю, что в нашем случае не все объясняется отсутствием доступных четких документов и азартом исследователей, которые увлекаются в погоне за истиной, используя свои скромные возможности доступа к редким, а порой, может быть, и действительно засекреченным в свое время или утерянным документам. Увлекаясь в своих поисках, они немного додумывают по своему разумению различные стороны исторических событий, неумышленно ошибаясь или добросовестно заблуждаясь. Мне все это время казалось, что члену международной ассоциации журналистов доступны многие каналы получения информации и контакты с иностранными филателистами и редакциями зарубежных филателистических изданий. Удивительно, что на протяжении почти 30-ти лет все публикации у нас ограничивали свое внимание, в основном, датой выхода в свет этих двух марок, и не смогли полностью меня удовлетворить и убедить, что эти первые революционные марки впервые напечатаны только после Октябрьской революции, т.к. в опубликованных документах не ясно, какой тираж печатался и какой тираж утверждался. За такой длительный срок, как мне кажется, можно было более внимательно исследовать не только время, когда эти марки вышли в обращение, а и как они могли попасть уже в 1918 году в Забайкалье, Прибалтику и на Украину.
Все это убеждает меня, что поиск доказательств должен продолжаться, а раскрытие истории и происхождения только двух почтовых марок остается увлекательной темой для многих исследователей. Кстати, остается и еще один не вполне ясный вопрос, связанный с выходом этих же двух марок. Что же они собой представляют: стандартные-почтовые или коммеморативные-агитационные?
Знакомясь о обширной литературой, посвященной этим двум маркам, мне осталось неясно, какая преследовалась цель при выпуске этих марок? Ко времени их выхода местные почтовые тарифы не соответствовали номиналам этих марок. В то же время печатались дореволюционные марки, в которых, были и 35 и 70 копеечные по номиналам. Может быть, нарком Подбельский решил преподнести подарок Октябрю и по этой причине разрешил выпустить их к первой годовщине революции как коммеморативную марку-плакат революции? Не зря ведь некоторые писатели усматривали в них "пафос Октябрьской революции". В этом случае не ясно, как относиться к утверждению в Календаре филателиста 1971 года, где говорится, что первые коммеморативные марки РСФСР вышли к 4-й годовщине ВОСР номиналами в 100, 200, 250 и 1000 pублей.
На приведенных выше примерах я пытался показать, как исследование происхождения только двух простых почтовых марок вовлекло в литературную полемику на протяжении нескольких десятков лет весьма известных и уважаемых филателистов и журналистов. Невольно напрашивается вывод, что при исследовательской работе, при научном поиске, марка уже становится не просто почтовой маркой и даже не денежным документом, а дорогим историческим (политическим, идеологическим, агитационным и т.п.) документом.
Для того, чтобы заинтересовать читателя-коллекционера исследовательской работой (поиском истины) приведу еще ряд примеров.